В Люберецком суде Московской области в пятницу судья Геннадий Цой огласил приговор бывшему губернатору Хабаровского края Сергею Фургалу. По совокупности за все вмененные преступления подсудимого приговорили к 22 годам заключения в тюрьме строгого режима. Это почти максимальный срок, который бывший губернатор мог получить, с учетом истекших сроков давности, и почти столько, сколько запрашивал прокурор (23 года). Неделей ранее коллегия присяжных признала Фургала виновным по всем пунктам обвинения – в организации убийств предпринимателей Евгения Зори и Олега Булатова и покушении на убийство бизнесмена Александра Смольского – и не заслуживающим никакого снисхождения. Примечательно, что все эпизоды дела относятся ещё к 2004–2005 годам, но предметом пристального внимания правоохранительных органов они вдруг оказались только в 2020-м, вскоре после того, как не согласованный с Кремлем кандидат от ЛДПР одержал победу на региональных выборах. Более того, по делу Фургала были пропущены сроки давности. В свою очередь, защита настаивала на полном оправдании подсудимого. Фургал вину категорически отрицает.
“Народного” губернатора любили избиратели. Фургал вёл себя независимо и, очевидно, именно этим и не нравился Москве. После его ареста и этапирования в следственный изолятор “Лефортово” в Москве, в Хабаровске больше года продолжались многолюдные уличные протесты, несмотря на то что их участников задерживали, штрафовали, арестовывали. “Фургаломобиль”, украшенный лозунгами и изображениями в поддержку Фургала, полиция неоднократно останавливала. Для меня эта история имеет мало отношения к политическим взглядам осуждённого, она прежде всего про попрание прав голосовавших за него избирателей, требовавших судить губернатора независимым и справедливым судом на родине, в Хабаровском крае.
Разрушение системы правосудия затронуло в значительной степени и институт присяжных
Это дело очень похоже на политическое, построенное на давлении на свидетелей, на фальсификациях и заказе сверху. Обвинение было основано на показаниях нескольких свидетелей. Между тем (и на это обращал внимание Фургал в своем последнем слове) сторона защиты требовала допроса более 100 человек, однако в зале суда допросили только двоих. СМИ отмечали противоречивость показаний свидетелей обвинения в материалах дела. Один из фигурантов дела, Андрей Карепов, утверждал, что в ходе допросов подвергался пыткам. Способы получения “правоохранительными” органами признательных показаний широко известны. В моих глазах дело Фургала примечательно ещё и потому, что им занимался следователь по особо важным делам Соедственного комитета России Юрий Буртовой, возглавлявший, помимо прочего, следствие в отношении бывшего сотрудника нефтяной компании ЮКОС Алексея Пичугина, дважды признанного Европейским судом по правам человека жертвой несправедливого судебного разбирательства.
Дело Фургала, на мой взгляд, в очередной раз иллюстрирует, насколько изменился в России некогда самый демократический судебный институт – суд присяжных. Показательно, что процесс в отношении экс-губернатора с самого начала без каких-либо внятных оснований пытались сделать закрытым от публики (что было бы грубым нарушением принципа гласности правосудия, но в конечном итоге, благодаря усилиям адвокатов, эти попытки не удались), его провели подальше от Хабаровска, где бывший губернатор особенно популярен. Лозунг “Я тоже Фургал!”, с которым недовольные граждане выходили на протесты, – в том числе об этом. Ведь отсутствие справедливого правосудия означает, что от произвола не защищен никто, не только неугодные губернаторы или оппозиционеры.